Предыдущая часть документа

     
     В 1997 году было зарегистрировано 4734 несчастных случаев со смертельным исходом. И эта цифра неверна. Известно, что в 1995 году органами Рострудинспекции и прокуратуры было выявлено 120 несчастных случаев с летальным исходом, скрытых от органов государственной власти. Примерно столько же их оказалось и в 1996 году. Вряд ли картина изменилась к лучшему и в 1997-м. По данным Москомстата, в столице в 1997 году произошло 137 смертельных несчастных случаев на производстве, а Рострудинспекция сообщила о 191 случае. Кстати говоря,  именно последняя цифра ныне фигурирует в качестве официальной. А сколько смертей на производстве оказалось за эти годы не выявленными? Подсчеты показывают, что даже согласно официальной статистике число несчастных случаев со смертельным исходом на одну тысячу работающих в России в 2,4 раза выше, чем в среднем по странам-членам Европейского союза, в З - 3,7 раза выше, чем в таких промышленно-развитых странах, как США, Япония и Германия, а соседнюю Финляндию, где в 1997 году было 109 смертей на производстве, мы “обгоняем” по этому показателю в 5,7 раза !    
     Есть еще одна причина ставить официальную статистику производственного травматизма в России под сомнение. Специалистам хорошо известно, что в Западной Европе культура труда, организация производства и охраны труда значительно выше российских. Между тем, как можно видеть из последнего доклада ЕВРОСТАТА, в 1994 году (за более поздний период сводных данных пока нет) в странах-членах ЕС на 131,9 миллионов трудящихся имело место  4918 тыс. несчастных случаев с тремя и более днями нетрудоспособности (в России - 300 тысяч). До  3-х дней нетрудоспособности ЕВРОСТАТ в расчет не принимает. В среднем их жертвой становился один из каждых 22 работников, а в строительстве, лесной и металлообрабатывающей промышленности вдвое больше.  
     С трудом верится в то, что в нынешних российских условиях  травматизм может быть заметно ниже. Против этого свидетельствуют и следующие факты. По официальным статистическим данным число погибших в результате несчастных случаев на производстве составило в 1998 году 4296 человек. А Рострудинспекция отмечает, что в 1998 году “был отмечен рост производственного травматизма со смертельным исходом”. На 50% он увеличился на предприятиях газовой промышленности, в два раза - в судостроении, на 17% - на предприятиях лесного комплекса.
     Или возьмем угольную промышленность. При сокращении за последние 5 лет на 35% общего количества действующих шахт аварийность и травматизм практически остались на прежнем уровне, а коэффициент частоты несчастных случаев и количества аварий на 1 млн. тонн добычи угля выросли соответственно на 24% и 40%. Даже при снижении в 1996 -98 годах объемов добычи в 1,8 - 2,2 раза коэффициент частоты несчастных случаев со смертельным исходом на один миллион тонн угля повысился в 1,2 - 2,4 раза. В результате этот показатель у нас в 20 - 30 раз выше, чем в передовых угледобывающих странах. Так, в Австралии, США и Великобритании он составляет 0,03; 0,05 и 0,15. Даже в Индии 0,70. В России в начале 90-х годов был равен 0,97 чел./млн. тонн, а к 1 января 1998 года достиг 3, 29 чел./млн. тонн.
     Лишь очень наивный может поверить в фантастическое соотношение коэффициентов  числа травмированных в пересчете на тысячу работающих: Россия - 5,8,  ЕС - 48,5. В результате, например, получается, будто в России с ее 66 миллионами трудящихся число пострадавших на производстве в 1997 году оказалось всего на 110 тысяч больше, чем в Финляндии,  рабочая сила которой составляет 2,05  миллиона человек.
     Впрочем, на количестве  несчастных случаев на производстве не может не сказываться тот факт, что падение производства превысило 40%, что свидетельствует о значительных простоях промышленных предприятий...
     Мы с горечью констатируем, что за 10 лет войны в Афганистане погибло около 13,5 тысяч солдат и офицеров. Но миримся с гораздо более страшными цифрами: ведь такое  же количество жизней мужчин и женщин страна теряет на заводах, фабриках, стройках и шахтах всего за 2 - 2,5 года! К тому же возрастает тяжесть производственных травм. Так, в 1990 году средняя продолжительность временной нетрудоспособности на одного пострадавшего равнялась 23,5 дням,  в 1997 году - 27,5, а в 1998 - 27,9 дням. В 1997 году из-за нетрудоспособности пострадавших на производстве потери рабочего времени составили по официальным данным 5084526 человеко-дней. С этой огромной цифрой связаны колоссальные потери для народного хозяйства.
     Травматизм на производстве и связанные с ним социально-экономические последствия, хотя и остаются вне поля зрения общественности, превратились в подлинное  бедствие. Это не только страдания и тяготы отдельных людей и их родственников, но и весьма ощутимые потери для экономики России в целом, ибо личные трагедии, взятые в сумме в масштабах страны, означают невосполнимые потери тысяч и тысяч тружеников, сокращение средней продолжительности жизни и колоссальные издержки производства. А, как следствие, -  потерю солидной части национального богатства и снижение жизненного уровня всего населения.
     1997 год, а за ним и 1998-й, судя по статистическим данным, дал в России некоторое снижение травматизма в абсолютных цифрах по сравнению с предыдущим. Однако это вряд ли можно считать достижением:  уровень травматизма не снижается. По отношению к объему реального производства показатели травматизма, профессиональной заболеваемости, а также смертности растут. Темпы их роста в пересчете на единицу выпускаемой продукции в последние годы составляют, по подсчетам некоторых российских специалистов, 15 - 20 процентов в год.
     Таких “скоростей”  роста травматизма, как в России, мировая статистика труда еще не знала. При этом анализ причин травматизма и профзаболеваний свидетельствует о том, что они приобретают хронический характер. Главными из них, наряду с технико-технологическими и организационными причинами являются незнание, а что еще тревожнее - игнорирование работодателями законодательства об охране труда, низкая производственная и трудовая дисциплина.
     В промышленно-развитых странах Запада и США регулярно корректируются нормативные правовые акты по охране труда, включаются все более жесткие требования безопасности к производственной среде, оборудованию, материалам. Заложенные в этих документах нормативы вынуждают и предпринимателей и работников постоянно заниматься совершенствованием охраны труда.  
     Одна из причин высокого травматизма, имеющего своим результатом, помимо прочего, массовую инвалидность и смертность, а также широкое распространение профзаболеваний заключается в недооценке социальной и экономической значимости проблемы охраны труда со стороны руководителей производства всех уровней - от центра до глубокой периферии.
     После отмены ряда ведомственных нормативных актов управление безопасностью на производстве оказалось практически утерянным, число специалистов, работающих в области охраны труда,  сократилось. В отраслевых министерствах и федеральных структурах надзора и контроля (Минтруд, Минздрав, Рострудинспекция, Госгортехнадзор и др.), а также технических инспекциях труда профсоюзов работают преданные делу профессионалы. Но в их деятельности, при всей ее полезности, отсутствует общая концепция, четкие критерии оценки безопасности труда, подменяемые узко ведомственным подходом. В результате “у семи нянек дитя и оказывается без глаза”. Руководители многих вновь созданных предприятий рассматривают экономию расходов на обеспечение безопасности труда в качестве резерва снижения себестоимости продукции и затрат в целом  и не несут практически никакой ответственности за состояние охраны труда.
     В стране не существует экономического и правового механизма, который бы побуждал работодателей принимать эффективные меры по обеспечению здоровых и безопасных условий труда. Предпринимателей мало интересуют  экономические потери, которые несет наше общество в целом в связи с производственным травматизмом и профессиональными заболеваниями, с огромными затратами на лечение и реабилитацию пострадавших, пенсионным обеспечением и своевременной, в полном объеме выплатой компенсации лицам, потерявшим трудоспособность. Между тем, как показывает опыт прошлых лет, снижение затрат в сфере обеспечения безопасности труда на одну единицу требует трех- и даже четырехкратного увеличения расходов на социальные цели.

Потери, которые  не замечают

     
     В большинстве западных стран публикуется весьма полная статистика несчастных случаев. В небольших государствах - вплоть до одной травмы и одного профзаболевания. Точен и счет деньгам. До одной марки или франка: сколько выплачено предприятиями, куда и на что израсходовано - до одного больного, до одного инвалида. И не просто ради гласности. Ради улучшения всей системы охраны труда.
     Шведские и финские специалисты, занимающиеся проблемой взаимоотношений экономики и охраны труда, обращают внимание на то, что несчастный случай или производственно обусловленное заболевание влекут за собой не только психофизиологические травмы и дополнительные расходы для потерявшего трудоспособность, но и весьма значительные прямые и косвенные материальные потери для предприятия, а также для общества в целом. К сожалению, в России об этом задумываются далеко не все экономисты-производственники, не говоря уже о предпринимателях.
     Рассмотрим примерную структуру потерь, связанных с производственным травматизмом.
     Экономические последствия несчастных случаев на производстве и профзаболеваний для работодателей включают в себя прямые потери - затраты по возмещению вреда пострадавшим в результате несчастных случаев плюс расходы на их лечение и реабилитацию. Косвенные  значительно больше. Одним из главных последствий несчастного случая является потеря рабочего времени, требуемого на ремонт вышедшего из строя оборудования и приведение в порядок рабочего места (расчистка и уборка цеха, площадки), восстановление нормальной деятельности конвейера и т.п.  Объем потерь рабочего времени из-за простоев оборудования зависит от тяжести несчастного случая.
     Если несчастный случай тяжелый, много времени может понадобиться на оказание первой помощи пострадавшему, что ведет к простою многих работников вокруг пострадавшего. Может потребоваться и сопровождение до медпункта, а то и до больницы пострадавшего, что также ведет к потере рабочего времени и увеличению расходов. Дополнительные трудности и расходование средств оказываются следствием нагрузки на мастера и начальника цеха из-за реорганизации трудового процесса. Представители администрации вынуждены заниматься расследованием обстоятельств несчастного случая, оценкой потерь и планированием работы на будущее, включая ремонт и возможную замену оборудования вместо выполнения нормальных функций,  сотрудники отдела кадров - поисками временного работника. Наем временных работников или перестановки персонала связаны с затратами на их обучение, выплату им зарплаты или оплаты другим работникам за  сверхурочный труд. Все это ведет к повышению себестоимости продукции. В случае найма нового сотрудника неизменна потеря производительности и качества продукции.
     Несчастный случай  чреват невыполнением контрактных обязательств предприятия - задержкой с выполнением заказа или его срывом, что может вести к штрафам или другим финансовым последствиям, не говоря уже о подрыве престижа предприятия.
     Весьма значительным может оказаться урон из-за потерь в связи с  производством незавершенной продукции, сырья, компонентов, энергии, а главное -  оборудования, которые могут достигать огромных масштабов (сколько требуется, например, средств на восстановление шахты после взрыва метана, при котором могло погибнуть даже небольшое число людей). Как отмечалось на Втором Всероссийском совещании по охране труда в июле 1999 года, в России на ликвидацию последствий аварий ежегодно тратится 400 млн. рублей.

Следующая часть документа